Я очень скучаю по СССР. При социализме я был по–настоящему счастлив! Я каждый день мчался из школы на велосипеде, который был у каждого ученика. Добрый постовой дядя Володя отвлекался от томика Цветаевой и улыбался мне гагаринской улыбкой. Дома я открывал холодильник, который занимал половину огромной кухни и думал, что съесть – пиццу по–тульски, кус–кус с осетриной или фуагра Гусь Хрустальный. Тут выходила наша соседка по коммуналке, бригадир маляров тетя
Шура и ласково журила меня: Алексис, мон шер! Ты опять перепутал холодильник! Ваш – на мансарде. Я смущался, но тетя Шура трепала меня по голове – ах! Как от нее пахло Красной Москвой 5 – и говорила:Но это такой, право, пустяк. Бери что хочешь из моего, я все равно на диете, как Галя Брежнева.

Нам с мамой много раз предлагали переехать из коммуналки в трехкомнатную на проспекте Калинина, но мама отвечала: Мы же все как семья! И потом — с кем я буду вечерами пить Шато де КПСС?. Другой наш сосед, дядя Игорь, был генералом КГБ в отставке. Чудесный старикан! Он катал детвору на своей чёрной Волге;, где были теплый ламповый кондиционер и автомат с газированной водой по 3 копейки. Дядя Игорь часто рассказывал мне, как в августе 1968–го сопровождал целую колонну КАМАЗов в Прагу. Они были загружены фруктами: в то лето в Чехословакии случился неурожай. А благодарные чехи поили его бехеровкой с березовым соком. В комнате дяди Игоря вся стена была увешана фотографиями его друзей. Помню большие портреты Вавилова и Мейерхольда с автографами: Игорю, на память об отпуске в Ялте.

А мы с мамой не очень любили ездить в Крым: нам не хотелось этих огромных отелей, где по вечерам давал концерты Высоцкий и танцевал калинку Барышников. Мы улетали на тихую Колыму, с ее уютными коттеджами. Нам очень нравилась база отдыха имени Берии. Да и подешевле там было, чем в Крыму. Мама работала младшим научным сотрудником и зарплата была небольшая, зато часть ее давали черной икрой и книгами Дюма. А что еще надо? Мы смотрели Чапаева, пели Пахмутову, танцевали Плисецкую. Мы ходили в пионерские походы по горам Афганистана, где играли в “Зарницу”. Мы были счастливы!

...Всё это разрушили враги СССР в 1991 году. Продали за баварские сосиски и пиво идеал. На память у меня остался только транзисторный приёмник, по которому я слушаю ночами Голос СССР. Его глушат, но даже сквозь помехи до меня доносятся эти честные и чистые голоса.
Алексей Беляков


Пахан Вован [99] бьёт Петруча[18] (-4095920)


Пролетают года, меня несет по проводам.
По городам, по домам, звука свежего дворам.



Жизнь прошла, и немало было дней, дней, когда было грустно.
Грустно нам, что уходят вдаль года,
на душе вдруг стало пусто.
Жизнь прошла, но остался горький след, в суете дни промчались.
Может быть, то последний наш рассвет, только с чем мы остались?
Позади юности лихой задор,
позади радость жизни.
И вдали маяком горит огонь,
мой корабль - последняя пристань.
Может быть, ты смиришься и поймешь, что судьба - не быть иначе.
Ты себя вдруг назад перенесешь, бренный мир - ты был обманчив.
Унося с собою прошлых дней печаль,
к небесам мысли улетают.
Что таит за собой ночная даль,
может быть, там всё прощают.
Жизнь прошла, но остался горький след, в суете дни промчались.
Может быть, то последний наш рассвет, только с чем мы остались?